«Пленка Полдень»: Джим Моррисон, которого мы не знаем

Литературное творчество рок-музыкантов — штука странная. С одной стороны, всякий творческий человек рано или поздно приходит к идее написать книгу (или хотя бы увидеть напечатанными тексты своих песен — что обычно текстам этим на пользу не идет), с другой — далеко не каждая попытка оказывается удачной. Есть уйма музыкантов с литературными амбициями, чьи творения с точки зрения литературной абсолютно неинтересны. Эти случаи, как и моменты классической мании величия (лет десять тому один из культовых наших рокеров как-то заявил, что его книжку идеально составил бы Иосиф Бродский!), оставим за кадром.

В середине двухтысячных издательство «Эксмо» выпускало серию «Конец света», такому творчеству посвященную. Просуществовала она недолго, но несколько ярких книг усилиями неравнодушных людей таки было издано. Но сперва отметим вот какой важный для понимания момент — книги эти не были снабжены, как обычно принято, подробными комментариями, предисловиями и послесловиями. Это был акт доверия по отношению к читателю: подразумевалось, что читатель знает, кого и зачем он покупает. Тексты должны были говорить сами за себя. Иногда они говорили, иногда — нет.

Одна из книг называлась «Пленка Полдень». Автором значился Джеймс Моррисон.

Увесистый том этот составлен не только из напечатанных текстов песен, но и стихов, для пения вовсе не предназначавшихся — лишь для чтения с листа (здесь и дневниковые записи, и киносценарий, и какие-то прозаические отрывки), и открывает он нам не очень знакомого персонажа.

Поначалу эти страницы кажутся только приложением к тому, что мы знаем об авторе, но чем дальше, тем более они оказываются абсолютно самостоятельными, и это вызывает даже некоторый испуг. Где рок-н-ролл в этих претенциозных словоплетениях? Где голая задница, которой пьяный Моррисон так любил пугать полицейских и радовать поклонников? Где полуприкрытые глаза калифорнийского красавчика, где медитативное раскачивания, где истерический крик? Это же просто записи из дневника первокурсника, не дочитавшего до конца ни одной книги, но не оставившего мечтаний о серьезной литературе!

Моррисон, как известно, стал рок-музыкантом довольно случайно. Он мечтал быть кинорежиссером, бредил европейским кино, затем и поступил на кинофакультет UCLA — но первая же самостоятельная киноработа была не просто не понята преподавателями и однокурсниками, не просто разругана в пух и прах — она, беспомощная и бессмысленная, вызвала только недоумение, пожатия плечами. Он, расстроенный и униженный, бросил университет, но о кино мечтать не переставал. Скажу крамольную, но неоднократно подтвержденную истину: Джим Моррисон не любил рок-музыку, просто ему нравилось самовыражаться этаким полушаманским способом. Он молился на Рембо и Верлена, ему грезились томики стихов… но гораздо проще, чем искать свою строку, было нарезаться с Джими Хендриксом и подвывать его гитаре до утра (эти записи не раз издавались как бутлеги, но к музыке они отношения не имеют: чисто этнографическая штука, не более). Так было в течение всей его недолгой жизни.

«Пленку полдень», когда она вышла в свет, ругали. Рок-пуристы — за неуважение к иконе, пуристы литературные — за ненормативную лексику, критики — за неадекватность переводов (интересно, чему?). Но большинство не заметило главного. Великий недоучка впервые представал перед читателем как потенциальный поэт. Именно здесь стало видно, кем Моррисон мог бы стать, не будь он столь воинствующе слабоволен. Буквально в каждом тексте блестят те искорки, из которых могло бы разгореться настоящее пламя.

Не разгорелось.

Почти через десять лет после его смерти трое оставшихся в живых участников группы собрали записи стихов и прозаических отрывков, начитанных Джимом, и подложили под них музыку. Виниловая пластинка заканчивалась чудовищным по степени зашкаливающей пошлости слиянием знаменитой The End и рок-версии многократно затертого «Адажио» Томмазо Альбинони. И это было закономерным финалом истории группы и ее лидера. То, что адажио оказалось вовсе не Альбинони, прибавляет этой пафосной истории дополнительной иронии и сарказма.

Книга «Пленка Полдень» значительно более уважительна к таланту, которым Моррисон, безусловно, обладал. Для меня, например, она почти реабилитировала шамана Джима, ибо талант, чем бы он не оборачивался впоследствии, нельзя не уважать. Максу Немцову, составившему и эту книгу, и всю серию, отечественные меломаны обязаны многократно, но увы, книгу теперь не достать.

Впрочем, ищущий да обрящет.

P.S.

Между младенчеством, детством, отрочеством
и юностью (зрелостью) должны
лежать четкие линии, проведенные
Экзаменами, смертями, подвигами, ритуалами
историями, песнями и приговорами

(перевод Максима Немцова)

***

Когда б я мог
услышать
щебетанье
воробьев
и осознать, что
юность и любовь
ко мне вернулись
Когда б я мог
почувствовать,
что возвращаюсь
вновь
к тем, кого знал
и к тем, кому я
верил,
я б принял смерть
безропотно

(перевод К.С. Фарая)

Джим Моррисон. Пленка Полдень. М., Эксмо, 2004. Пер. с английского А. Безуглова, А. Грызуновой, К.С. Фарая, М. Немцова

Подготовлено по материалам портала "Салон AudioVideo", ноябрь 2017 г. www.salonav.com