Певец хрупкой красоты

Когда немного позже в тот зимний день 1968-го у меня выдалось несколько минут тишины и покоя, я поставил катушку на маленький магнитофон в углу моего офиса. Первая вещь на пленке не входила в число лучших сочинений Ника, это была «I Was Made to Love Magic». <…> Следующей шла «The Thoughts of Mary Jane», потом «Time Has Told Me». Я проиграл пленку снова, потом еще раз. Чистота и сила таланта автора были поразительными».

Этими словами великого импресарио и продюсера Джо Бойда я хотел бы начать сегодняшнюю колонку, посвященную одному из самых чистых голосов, которые только знала поп-культура ХХ века — Нику Дрейку. 19 июня ему могло бы исполниться 75 лет.

Он прожил всего 26 лет, так и не закончил Кембридж, записал всего три альбома, при его жизни так и не распроданных. С ним играли лучшие из лучших: контрабасист Pentangle Дэнни Томпсон, участники Fairport Convention Ричард Томпсон, Дэйв Мэттакс и Дэйв Пегг, легендарный южноафриканский пианист Крис МакГрегор, участник Velvet Underground Джон Кейл. Им восхищались француженка Франсуаза Арди и гитарист Джон Мартин…

А он, вечно словно бы извиняясь за что-то, смолил бесконечные самокрутки (Five Leaves Left, название его дебюта — это же надпись на предупреждающем листке другого цвета в пачке сигаретной бумаги: «осталось пять листков»), смотрел в пол или в сторону, играл на гитаре с отточенной, вдохновенной техничностью — и писал песни, которые терялись в шуме питейно-музыкальных заведений, но, если их расслышать, восхищали своей хрупкой поэтикой.

Что было с ним не так? Он мог добиваться своего в студии, он умел выстроить песню так, что, казалось, она изначально родилась безупречной… но он не мог противостоять агрессии окружающего мира, который, скажем честно, был в ту пору куда дружелюбнее, чем теперь. Он не мог петь на публике, если она, казалось, с безразличием относится к тому, что он делает на сцене. В конце концов, он не смог жить в Лондоне, вернувшись в родительский дом, и мучался вопросом: отчего, если знатоки и профи говорят, что он безмерно талантлив, этого не слышат те, кто должен бы покупать его пластинки?

Почему оставили меня висеть на звезде,
Когда вы были обо мне такого высокого мнения,
Когда вы так высоко меня ценили?
Почему оставили меня плавать по морю,
Когда слышали меня так ясно,
Когда слышали меня так ясно?

Это одна из песен с его третьего, последнего альбома Pink Moon, который он записал, отказавшись от других музыкантов и сложных аранжировок, записал под гитару, находясь на краю отчаяния — а ведь он был совсем еще молод. Судя по всему, он чувствовал: что-то в его жизни пошло не так, как могло бы.

И снова слово Джо Бойду:

«Расследование, проведенное коронером, вынесло вердикт «самоубийство», но я не был в этом убежден. <…> Родители Ника говорили, что в последние недели перед смертью он был очень позитивно настроен, планировал перебраться обратно в Лондон и снова начал играть на гитаре. Но его лекарства были известны тем, что вызывали у пациентов резкие перепады настроения.<…> Знал ли он, что слишком большое количество может быть смертельным? Возможно, слова его последних песен и подтверждают точку зрения коронера, но я предпочитаю представлять Ника, делающего отчаянный бросок в сторону жизни, нежели преднамеренно сдающегося смерти».

Его почти забыли в 1970-е, а в 1980-е открыли снова. Оказалось, в его песни влюблены Том Верлен из Television и Дэвид Сильвиан из Japan, Питер Бак из R.E.M. считает его лучшим из лучших, а для Кейт Буш он едва ли не идеал… Когда отличная группа Dream Academy записала посвященную ему песню Life In A Northern Town, попавшую в хит парады, стало ясно, что Ник Дрейк нужен этому миру едва ли не больше всех, кто писал песни на рубеже 1960-х/70-х. А когда песня Pink Moon прозвучала в рекламе «Фольксвагена», все словно с ума сошли, и в 2000-м за месяц было куплено больше дисков Ника, чем за все предыдущие годы.

Сегодня его песни, хрупкие, как он сам, и мудрые не по годам, заняли свое место в истории мировой музыки. Сняты фильмы, переизданы домашние записи, весь архив Ника доступен новым поколениям — и они с радостью открывают эти страницы. Вот, например, что говорит швед Микаэль Окерфельдт из прог-метал-группы Opeth:

«Он оказал на меня самое большое влияние… Эти восхитительные открытые строи, эти аккордные последовательности я принял с восторгом, а потом рецензенты написали, что наш альбом 2003 года перекликается с его песнями! Я долго искал и наконец нашел оригинальный винил 1969 года — Five Leaves Left — за 250 фунтов, и немедленно купил его. Музыка на нем стоит много больше».

Кто бы вовремя рассказал Нику о будущем в 1974-м? Не нашлось никого; да и время было такое, что будущее казалось несуществующим, люди жили «здесь и сейчас». Жизнь выбросила из себя Ника Дрейка на одном из поворотов, но он вернулся к нам песнями, и остался навсегда.

Подготовлено по материалам портала "Салон AudioVideo", июнь 2023 г. www.salonav.com