Несколько размышлений о меломании

— Жак Аттали, французский экономист, писатель и политический деятель в книге «Шум. Политическая экономия музыки»

Фото: Giacomo Carena (flickr, cc by-nd)

Мы уже писали о том, что наше восприятие и отношение к звуку опосредовано социальными и культурными условиями общества, в котором мы живем. Что же с этой точки зрения меломания, погоня за идеальным звучанием? Википедия определяет меломанию как страсть к музыке, пению (от греч. melos — пение и mania — безумие, восторженность, страсть).

Иногда можно услышать, что «меломан», якобы, характеристика скорее отрицательная: человек не делает различия между жанрами, любит любую музыку. В 19-20 веке словом «меломан» действительно называли тех, кто увлекается многими музыкальными жанрами, но разбирается в них скорее поверхностно. Качество погружения не было определяющим фактором в отличие от широты интересов.

Но со временем (и в русскоязычном контексте) значение этого слова изменилось. Это по-прежнему характистика широты, но теперь меломания включает в себя и глубину — меломаны слушают разную музыку и очень хорошо в ней разбираются. Поэтому достижение высокого качества звучания тоже стало важным стремлением для современных меломанов.

Но если восприятие звука субъективно, то о каком поиске идеального звучания идет речь? Разбираемся.

Больше, чем фон

Для многих музыка — постоянный жизненный фон. Мы слушаем её в дороге и на работе, в тренажерном зале и во время уборки. Поэтому музыка часто перестает быть самостоятельным опытом — она всегда вторична нашей основной деятельности, сопровождает её.

До эпохи технической воспроизводимости (появления фотографии, кино, звукозаписи) объекты искусства обладали "аурой". Восприятие их было сакральным опытом, почти церемониальным — главным фактором была дистанция между зрителем и творцом, между зрителем и объектом, и аура напоминала человеку о несовершенстве его памяти. Мона Лиза в Лувре или опера «Жизнь за Царя» на сцене Большого театра — уникальный опыт, потому что память, пытающаяся их сохранить, по определению не способна сделать это идеально. В эпоху репродуцирования образов «аура» исчезает — у объектов появляются копии, которые всегда доступны.

Меломания часто «завязана» на процессах, которые в некотором смысле помогают вернуть ощущение «ауры», одномоментности. Это возвращение в опыт первичности — слушать музыку на специально купленном качественном оборудовании, с особым настроением, после тщательного выбора и ручной настройки. Поэтому аудиобренды так много внимания уделяют, например, фактору touch and feel: качеству, тактильным ощущениям, «ритуалам».

Фото: Ky0n Cheng (flickr, pd)

Процесс слушания — только ради него самого, без внешних раздражителей, без попыток перекричать окружающий шум. Это совершенно иной опыт, и во многом его определяет именно его уникальность, специальность, а не технические различия в качестве звука.

Погоня за идеалом

Восприятие музыки субъективно и опосредовано — как и восприятие изобразительного искусства, поэзии, кинематографа. Тем не менее именно для музыкального направления стал актуален поиск некоторого идеального звучания, как будто музыка — это набор прогнозируемых и рассчитываемых технических констант.

При этом в музыке мы часто видим, как тщательное следование четким правилам, партитурам и канонам приводит к разным результатам. Например, одну и ту же арию Царицы ночи исполняют разные оперные дивы — и одному любителю оперы понравится одно исполнение, второму — другое, а тот, кто в опере не разбирается, не увидит разницы.

То же самое и с фортепианной музыкой — ноты, ритм и даже настроение игры четко прописаны, но исполнение одной и той же темы разными пианистами для тренированного уха звучат совершенно по-разному, а непрофессионал вряд ли отличит «Ла Кампанеллу» Ференца Листа в исполнении Евгения Кисина от игры Лан Лана.

Похожий принцип работает и с высокотехнологичной аппаратурой — немногие действительно могут различить, как меняется звучание в зависимости от используемого кабеля. Объективно идеального звучания не существует — возможно, оно и не нужно. Но интерес может быть разным: он может выражаться, например, в поиске технических комбинаций, которые приятны для слуха конкретного меломана и наилучшим образом «раскрывают» возможности его любимых жанров. И речь здесь пойдет не об «идеальных графиках и сравнительных показателях»: меломану важнее настроение, та самая «аура»; он понимает, что идеал здесь недостижим — точнее, у каждого он свой.

Борьба со стрессом

Если человек любит музыку и слушает её в отличном качестве, его настроение улучшается. Обратное тоже верно. Меломания — это один из механизмов борьбы со стрессом, вызванным шумовым загрязнением.

Фото: Philippe Put (flickr, cc by-nd)

Всего за несколько десятков лет уровень шума, который окружает человека каждый день, вырос в десятки раз. Погоню за «тем самым» звучанием, которое действительно задевает струны души, можно рассматривать как попытку воссоздать одномоментность живого звука с помощью продвинутых звукозаписывающих и звуковоспроизводящих технологий. Это противопоставление звука, контролируемого до мельчайших деталей, шумовому окружению, на которое человек в обыденной жизни почти не может повлиять.

Можно ли это сделать — вопрос многих дискуссий. Но если вспомнить, что восприятие звука субъективно, окажется, что проблема воссоздания идеального звучания не только в технической стороне вопроса: важны и настроение, и уважение к процессу прослушивания, и знания об исполнителе и произведении, и неподдельная любовь к музыке.