Весь Мир Hi-Fi

Макс Раабе: «Музыка выжила, и это внушает надежды на будущее»

Раньше они часто бывали в Москве — немецкий «Паласторкестр» во главе с композитором и вокалистом Максом Раабе, знаменитым своими кавер-версиями хитов современности в стилистике берлинского кабаре тридцатых годов. Альбомы Superhits и Superhits 2, вышедшие в начале века, были невероятно популярны и остаются востребованными и сегодня. Сейчас Макса немного подзабыли, но не на родине: гастроли по Германии, Австрии и Швейцарии, судя по сайту «Паласторкестра», расписаны до декабря 2022-го… Что же, вспомним разговор с Маттиасом Отто, выступающим под псевдонимом Макс Раабе, состоявшийся несколько лет назад — и будем надеяться, что он снова приедет в Россию.

Макс Раабе выступает на концерте

Макс, расскажите, как родилась идея делать кавер-версии в ретро-стиле на современные композиции?

Музыканты всегда интересуются тем, чего достигли коллеги, заглядываем в первую десятку хит-парада; я не исключение. Мы давно уже работали в этом, как вы говорите, ретро-жанре, и тут я подумал — а если спеть песню из чартов в нашем духе! Это была просто шутка, честное слово, мы ни на что не рассчитывали. Но оказалось, что она не просто удалась, но и стала очень популярна.

А почему вы вообще выбрали эту стилистику? В конце концов, мы живем в XXI веке — что за тяга к ретро?

Если скрипач играет Моцарта, вы тоже спросите, зачем ему это старье? Я считаю музыку 1930-х самой элегантной, самой изящной поп-музыкой XX века, полной искрящегося юмора, искрометно аранжированной, все эти трубы, саксофоны…

Когда я впервые услышал ваши версии песен Бритни Спирс, ABBA, Тома Джонса, Queen, мне показалось, что я узнаю нечто новое и об оригиналах…

Один мой приятель позвонил мне после выхода в 2001-м альбома Superhits: «Спасибо, Макс! Я впервые смог понять, о чем они все поют!». Но кроме шуток: в наших версиях зачастую обнажается сама суть песни, то, что теряется. При этом, как мне кажется, мы относимся к оригиналам с уважением. В конце концов, эти песни — поп-музыка сегодняшнего дня, а то, что мы играем, было поп-музыкой в тридцатые. Мы всего лишь налажиаем связь между разными проявлениями одного и того же.

Те, кто увлекался немецким кино, имели шанс узнать вас задолго до триумфального альбома с песней Бритни Спирс.

Вы говорите про фильм Зенке Вортманна «Самый желанный мужчина»? Да, так и было. У меня была песенка, я написал ее еще студентом, когда учился на оперного певца. Там были слова: «Почему ты не звонишь мне, почему молчит мой телефон?» Когда Зенке стал снимать фильм, он решил, что эта песня должна там прозвучать, да не только она — в саундтреке восемь песен! Но та, первая, стала очень популярной, ее записывали на автоответчики по всей Германии. Собственно, с нее и началась история нашего коллектива — мы заработали неплохие деньги, нас узнала страна, мы стали ездить на гастроли. И наше хобби стало нашей работой. Далеко не всем так повезло, так что для меня этот фильм — начало карьеры.

Слушая эту поп-музыку 30-х, мы не можем не помнить о том времени, когда она была максимально популярной — о времени между двумя войнами, и о месте, где она исполнялась.

Я всегда помню о том, что многие мои любимые музыканты и композиторы вынуждены были покинуть Германию, когда к власти пришли нацисты, а некоторые и вовсе погибли. То изящество и элегантность, которые мне так нравятся, практически мгновенно исчезли. Когда я пою, я не могу не думать об этом — но музыка выжила, пройдя через это жуткое время, и это внушает надежды на будущее.