Большое интервью с вокалистом Korn Джонатаном Дэвисом (часть 1)

Накануне выхода Requiem лидер Korn Джонатан Дэвис рассказал о своей ранней диджейской карьере и любви к кантри.

---

При упоминании Korn большинство сразу думает о ню-метале, музыкальном направлении из конца 1990-х — начала 2000-х, известном тяжёлой музыкой и ещё более тяжёлой лирикой с немалыми вкраплениями агрессии. Однако время показало, что группа из Бейкерсфилда, штат Калифорния, оказалась гораздо более разносторонней и долговечной, чем их коллеги в широких штанах. Korn не только создавали неожиданные коллаборации (например, с Ice Cube, Skrillex, Noisia, Эми Ли из Evanescence, The Cure), но и свободно выходили за рамки тяжёлой музыки. Дабстеп, хип-хоп, синти-поп — всё это вы можете найти на альбомах Korn.

Новый альбом Requiem стал ещё одним выдающимся релизом в дискографии группы, не в последнюю очередь благодаря тому, что приостановка тура дала им достаточно времени для экспериментов. Дэвис говорит, что в некоторых песнях по 20 разных вокальных дорожек, сделанных на разных микрофонах, по-разному записанных и смикшированных. На это действительно нужно много времени.

Korn’s Requiem (2022)

Requiem был создан во время, когда вы не могли давать живые выступления, как это изменило творческий процесс?

ДЖОНАТАН ДЭВИС: Давления не было. Обычно, когда мы готовим релиз, мы просто собираемся и делаем это. Мы готовимся четыре, пять, иногда шесть месяцев, а потом идём в студию и пишем, пока не будет готово 15 песен.

При работе над Requiem мы собирались группой на сессии по 10 дней, а потом разъезжались по домам на месяц. После того как были записаны все инструментальные партии, я долго работал над вокалом. Чувствовалось, что нет ожидания предстоящих туров или что ты должен сделать то или это. Мы как будто были на вынужденном тайм-ауте. Это было невероятно творчески для нас.

Что касается музыки, мы сделали много аналоговых записей, которые мне понравились. А потом оцифровали их — и это звучит потрясающе. Вы сами можете услышать разницу. Если ты включаешь радио и слышишь современные рок-группы, то понимаешь, что все они звучат одинаково. Песни, конечно, разные, но звук одинаковый. Когда ты слышишь Korn, то сразу понимаешь, что он звучит немного иначе, мне это очень нравится.

Во время работы над Requiem вы слушали что-нибудь, что вас действительно вдохновило?

ДЖОНАТАН ДЭВИС: То, что действительно вдохновляло меня в последнее время… Я слушал много музыки 30-х и 40-х годов, например Кэба Кэллоуэя и The Andrews Sisters. Также я вдохновлялся прослушиванием старых записей ELO, ABBA, Def Leppard. Все они использовали наложение вокальных партий, чтобы получить более плотное звучание голоса. Я и сам люблю делать такое дерьмо — это особое искусство. Это действительно вдохновило меня.

Не каждый может добиться хорошо звучащего эффекта Матта Ланга, он может звучать как настоящее месиво вокальных дорожек.

ДЖОНАТАН ДЭВИС: Да, там есть секретный рассинхрон, и ещё нельзя использовать один и тот же микрофон.

Кроме того, когда мы записываем Korn, я становлюсь маньяком обработки. Я люблю всё это. Работать с Крисом Колье было очень-очень весело. Большинство продюсеров в наше время используют компьютеры со всевозможными плагинами. Но я предпочитаю железо. Было забавно — он пытается загрузить плагин, а я говорю: «Подожди, чувак, что ты делаешь? Это же прямо здесь», — и указываю на аппарат. А он такой: «Да, чувак, давай сделаем это».

Приятно, что после 30 с лишним лет в группе у вас ещё остались вдохновение, возбуждение и энтузиазм, чтобы сказать: «Ладно, давайте сделаем это вот так». Это всегда радует.

ДЖОНАТАН ДЭВИС: Это весело. Вся музыка, что мне действительно нравится, была сделана в 60-х и 70-х, в 30-х и 40-х, до появления компьютеров и до того, как всё стало идеально. Ненавижу идеальную музыку! Но когда ты слушаешь старые записи, то слышишь небольшие неоднородности и несовершенные места тут и там, это обогащает восприятие музыки. Музыка была как пульсирующая душа. Там не использовали метрономов, ничего подобного. Я действительно скучаю по этому. Когда мы будем делать следующий альбом, возможно, мы просто запишем его полностью на кассету, а потом оцифруем. Я люблю это. Как будто в последнее время из рок-музыки вырвали человеческое звено.

“What It Is” Country Version (2020)

В 2020 году вы выпустили кантри-версию вашей сольной песни What Is It. Что вдохновило вас на это?

ДЖОНАТАН ДЭВИС: Когда я отправился в сольный тур, вся моя группа была из Нэшвилла. Все они сессионные кантри-музыканты и замечательные исполнители. В любой момент я мог заявить (и я делал это): «Давайте сыграем это в стиле фанка 70-х, — или, — в духе латино». Я мог придумать что угодно — и они это делали: играли те же последовательности аккордов, но в нужном стиле. В итоге мы записали What It Is. Она звучала так хорошо, совсем по-другому.

В то время я спросил Ника Раскулинца, который продюсировал The Nothing, можем ли мы записать это в Нэшвилле? Потому что там находится его студия. Мы сделали всё по старинке. Взяли три микрофона и записали всё на плёнку, было занято примерно 8 дорожек. Мне это действительно понравилось.

Кстати, наша студия в Бейкерсфилде — это бывшая студия Бака Оуэнса (на его счету 21 песня, занявшая вершину кантри-чарта Billboard. — Прим. пер.). Так что кантри — это часть меня.

Как долго у вас эта студия?

ДЖОНАТАН ДЭВИС: Я получил её от семьи Оуэнс, но я вырос в этом здании. У отца студия звукозаписи появилась раньше, чем я, так что я буквально был там с самого детства. А теперь там бегают мои дети. А я пишу там музыку, как это делал мой отец. Прошёл полный круг жизни. [Дэвис возглавил студию в 2010 году, после того как его отец закрыл её в 2008 году. — Прим. ред.]

Студия находится в здании кинотеатра, который был построен в 1938 году, это был кинотеатр в стиле ар-деко, и он был прекрасен. В 1967 году Бак Оуэнс сделал здесь студию в стиле 60-х — со сферами в потолке и странными штуками типа синего ковра. На всех стенах остались деревянные панели. В итоге это всё вместе стало транслировать потрясающий вайб ранних 70-х. И мы всё это время поддерживали студию в таком состоянии.

Когда вы были ребёнком, носившимся по студии, что побудило вас сказать: «Я хочу заняться музыкой»? Каким было ваше самое раннее музыкальное воспоминание?

ДЖОНАТАН ДЭВИС: Моё самое раннее музыкальное воспоминание — выступление отца. Он играл в местных барах и был гастрольным музыкантом. Это было удивительное время, когда я был ребёнком.

Первое, что заставило меня действительно захотеть заняться музыкой, это просмотр мюзикла Эндрю Ллойда Уэббера «Иисус Христос — суперзвезда». Мне было три года. В мюзикле играли мои мама и папа, а мой будущий отчим играл Иуду.

В этом мюзикле что-то было. С тех пор я захотел стать музыкантом. Я начал играть на барабанах, когда мне было три или четыре года. Мы с папой джемовали вместе. На самом деле я иногда даже играл с ним в баре. Он тайком проводил меня внутрь и давал мне Ширли Темпл (безалкогольный коктейль. — Прим. пер.). Я играл с ним две песни, а потом приходилось уходить. Так что я был музыкантом с самого детства.

Игра на волынке из-за фильма «Звёздный путь 2: Гнев Хана» (1982)

И потом вы начали играть на волынке, вдохновившись «Гневом Хана». Это правда?

ДЖОНАТАН ДЭВИС: Да, это было в сцене похорон Спока. Но я вырос, слушая волынки на записях моих бабушек и дедушек. Когда в фильме прозвучала Amazing Grace, я решил, что хочу играть на волынке. В старшей школе, в которую я ходил, была группа волынщиков, там я и научился играть. Я ездил с ними на конкурсы несколько раз.

Потом я стал рок-н-ролльным волынщиком. Поначалу люди психовали. Они не понимали звук, который слышали, и что мы вообще делаем. А потом выходил я с волынкой, и для публики это было уже чересур. Все такие: «Что за хрень здесь происходит?»

Диджеинг в середине 80-х

Мне нравился старый нью-йоркский фристайл. То дерьмо, что сейчас играют на роллердромах. И хип-хоп старой школы. Я действительно увлекался этим.

До этого, в младших классах, я слушал Mötley Crüe и Dio. А потом папа стал христианином и сжёг все мои кассеты. Тогда я перешёл на Skinny Puppy, Ministry и прочий Wax Trax (Wax Trax! Records — чикагский независимый лейбл, в 80-х и 90-х делавший упор на инди-рок и нью-вейв. — Прим. пер.). И уже после этой фазы я захотел стать диджеем.

По-настоящему меня вдохновили два парня из Бейкерсфилда — Baka Boyz, которые потом уехали играть на Power 106 (радиостанция в Лос Анджелесе. — Прим. пер.). Сейчас они известные диджеи, но тогда они делали микстейпы, и я с удовольствием их слушал. И вот, когда я начал диджеить, я ходил на батлы с ними. А ещё играл на танцах в

старшей школе. Хорошее было время. Я тренировался часами: тёрнтейблизм, битмэтчинг, бит-джанглинг — я действительно погрузился в эту тему.

Так ты ходил на школьные танцы и вечеринки?

ДЖОНАТАН ДЭВИС: В школе я был немного другим. Во-первых, все думали, что я гей, а во-вторых, в 80-х я увлекался музыкой «новых романтиков». Подводка для глаз и розовые штаны. Моей любимой группой была Duran Duran. Когда я приходил туда и танцевал, люди не знали, что обо мне думать. Вдобавок ко всему я работал в офисе коронера и занимался вскрытиями. Никто не знал, что обо мне думать.

Ждите выхода второй части интервью в «Мире Hi-Fi».

---

Подготовлено по материалам портала STEREOGUM, февраль 2022 г.style.rbc.ru